БАЙКИ ЭНТОМОЛОГА

Желание отправится куда нибудь за пределы родной Саратовской области, за новыми видами жуков и впечатлениями, бродило в моей голове давно. Мозгам студента 3-го курса, после сдачи очередного семестра, требовалась разгрузка, то бишь новых впечатлений, а организму шоковая встряска (в дальнейшем и то и другое нам было с лихвой отпущено распоряжением свыше). Хотелось «в экспедицию». Из доступных мест в 1991г. нас прельстил сев. Кавказ. Ближайшая война шла в Грузии и Абхазии, за Кавказским хребтом; финансово – тоже доступно; да и довольно близко от нас. Выбор пал на Тебердино – Домбайское направление, точнее, на окрестности Тебердинского заповедника. За несколькими литрами пива, «план наступления» утвердили и «высадку десанта» в Мин. Водах назначили на 22 июля. Отряд состоял из двух бойцов. Мой напарник – Илья, побывал в Забайкалье, сделал пару ходок на Домбай, где жил не «дикарём», а вполне цивилизованно, в гостинице, с отцом. На «охоту» за парнассиус нормани, отправлялся в горы, пользуясь не своими двумя, а канатной дорогой. В его глазах читалась не торопливая рассудительность и спокойная уверенность в благополучном исходе нашего предприятия. Что читалось в моих глазах – гадать не берусь, но не здоровый лихорадочный блеск присутствовал, это точно. Мой экспедиционный опыт был гораздо скромней и ограничивался прогулками и поездками в двухсот километровой зоной от Саратова. После утверждения «плана Барбаросса», все финансовые ресурсы и физические силы были брошены на поиски необходимого оборудования и экипировку. На дворе стоял непонятный 91 с его дефицитом и дикой инфляцией. Из провизии купили много пакетных супов отечественного производства т. к. ролтоны, дошираки, бигланчи и анакомы, ещё только ждали своей очереди, чтобы портить желудки многострадальным туристам и холостякам – россиянам. В институте удалось купить у обнищавших казахов (студентов – заочников), несколько банок тушёнки «китайская стена». Вместо сахара набрали заменитель в таблетках для диабетиков. Илья достал кубиков - бульонов «галины бланки», колбасы копчёной, конфет, печенье, кофе и другой необходимой вкуснятины. Пищу решили готовить на маленьком примусе, работающем на бензине, керосине и т. д. всём, что горит. Спирт, даже ради эксперимента, заливать не пробовали, поскольку эта мысль нам казалась кощунственной. С этим запасом мы готовы были продержаться запланированные пару недель, не спускаясь в магазины и не занимаясь мародерством.
Вторая глобальная задача не дававшая мне спать по ночам – это личная амуниция.
Модный и удобный армейский камуфляж брать не хотелось (война за хребтом),примут ещё за боевика, возьмут в плен, будут мучить, заставят нюхать носки, принять ислам и т. д. (Кстати, шутки – шутками, но через 2 недели, как мы вернулись домой, пара БТРов прошли через хребет, покатались по Домбаю и уехали назад на грузинскую сторону. Сообщил наш знакомый сокурсник, живущий недалеко от Домбая. Российской границы ещё толком не было). Поэтому я взял студенческую спецовку в качестве рабочей одежды. Самый больной вопрос – отсутствие спального мешка. В магазинах не было, а туристический прокат в нашем городе, благополучно загнулся. У Ильи был спальник, и эта проблема для него так остро не стояла. Ночи в горах холодные и надо было что то решать. После долгих раздумий выбор пал на зимние ватные штаны от лётной куртки – технички, фирмы САЗ (Сарат. Авиацион. Завод), где работала на складе моя мама. Штаны хорошие, тёплые, чёрного цвета, на «липучках», с кучей карманов и отстёгивающейся задницей. Но был один минус. ВЕС : 6 кг. и крупные габариты. Настоящая «смерть туриста». Это было круто! Мы боролись с каждым лишним граммом, а тут на тебе! Но делать нечего, и они заняли своё место в старом отцовском рюкзаке, когда я поехал покорять Кавказ. Напарник подготовился лучше. Один только каркасный рюкзак ультра-фиолетовых оттенков, валил меня наповал. Спальник, 4-х килограммовая (лёгкая, на то время) польская 2-х местная палатка, вызывали во мне белую зависть.
Более крутая экипировка была лишь у Серёги Г. Альпийская каркасная палатка, легчайший спальник на пуху, фирмовый анатомический рюкзак и т. д. Всё было куплено за с. к. в. или выменяно на редких бабочек. Это настоящий профи, гоняющийся уже несколько лет по Памиру распугивая снежных барсов и альпинистов, в поисках своих «автократоров» и от его снаряжения зависело вернётся он домой или нет. (Вот кому бы описать свои приключения!).
За неделю до вылета, мы каждый вечер встречались с Ильёй у меня дома и строили планы, смотрели карты и постоянно взвешивали свои рюкзаки, пытаясь уложиться в заветные 20 кг. на человека, чтобы не платить штраф в аэропорту. Но как мы не изгалялись, 5 кг выперли.

22 июля наступило время «Ч» и рейсом «Саратов-Мин. Воды» открыли своё путешествие. Ещё в самолёте наши нервы были подвергнуты тщательному испытанию. Большую часть, полет проходил над грозовым фронтом, и до самой посадки он так и не прошёл. Снижался самолёт своеобразно. Экипаж, возглавляемый командиром с фамилией оканчивающейся на «швили», посоветовал всем пристегнуть ремни и подкрепил своё пожелание крутым виражом, а затем поставив самолёт на крыло пошёл вниз режа тучи крылом. Желудок оказался где то в районе щитовидки, вместе с придатками мужской репродуктивной системы. Не желающие пристёгиваться, суетливо потянулись к пряжками ремней. Самолёт выровнял полёт и его затрясло. Последовал ещё один аналогичный манёвр. Спуск «на ребре», как мне пояснил многоопытный Илья, проводят в грозу. Так меньше сопротивление в тучах, заправленных водой под завязку. Может его гипотеза и верна.
- А я то думал что надо лететь на запасной аэродром!
- Было бы на чём. Керосина наверное в впритык дают. - Развеял моё невежество, Илья.
А в Мин. Водах, косыми линиями связывает небо с землёй, тёплый южный дождик, искрясь в лучах заходящего солнца. Мягкое испарение от асфальта, безветрие. Кажется, что не далеко (а там кто его знает как на самом деле), возвышается одинокая скала. (Не помню её название, а ведь Илья говорил мне). В голове никак не укладывается, что час назад мы были дома. Забрав рюкзаки топаем на автобусную станцию, благо она рядом с аэропортом. «Икарус», с табличкой «Мин Воды – Карачаевск – Черкесск - Теберда» отходил через сорок минут. Повезло! Хотя автобус отправлялся полупустым, рюкзаки мы бросили в багажное отделение, как культурные, за что и поплатились. Всю дорогу – дождь, дождь и дождь. Конечно, начинать новое дело в дождь хорошая примета, но в энтомологии....? Тьма сгущалась, дождь усиливался. Тревожные мысли о сохранности рюкзаков в сухом состоянии, бродили в наших головах. Огни селений исчезли полностью. Окружающий мир ограничился узкой полосой асфальта, освещённой фарами. Частенько приходилось «обруливать» солидные валуны и какой то мусор на дороге. Мы наверное уже в горах. Воображение рисовало гигантское каменные и селевые обвалы, мчащиеся вниз к нашему автобусику. К 24.00 подъезжаем к автобусной станции в Теберде. Водила вручил нам наши рюкзаки, которые было хоть выжимай, и пожелав нам приятного отдыха, скрылся в дежурной комнате для водителей. Уламываем сторожа уговорами, тем, что «все люди братья» (но главным образом с помощью рублей), пустить нас на ночь. Последней мыслью в засыпающем мозге - « А где же горы?»

Утро встретило ярким солнцем и свежестью. Умывшись и наскоро перекусив, прощаемся со скрягой - сторожем и на улицу. Вот тут у меня в буквальном смысле отвисла челюсть. Это надо видеть – ГОРЫ! Вот они, кажется что в двух шагах, уходящие ввысь и заслоняющие пол неба. Солнце, лужи и горы. Красотища! Вспомнились сами собой слова из песни В. Высоцкого. «Лучше гор могут быть только горы». Сбылась мечта. Илья рад моему восторгу, говорит, что когда приехал сюда первый раз четыре года назад, ночью, так же с утра обалдевал от местных красот. А что тут удивляться, мы же люди «стяпныя», видевшие холмики именуемые у нас горами, которые на фоне местных «Кордильер», казались жалкими бугорками.
После утихания страстей, наметили ближайшие задачи:
1 - найти бензин для примуса, т. к. жечь костры не входило в наши планы
2 - найти оптимальный путь в горы
3 – разбить лагерь, обустроившись на ночёвку.
С горем пополам нашли АЗС и попытались наполнить две пластиковые литровые емкости из под клея «Бустилат», предусмотрительно! взятые нами из дома. То, что последовало дальше – это бесплатное шоу для всех присутствующих. Первая попытка окончилась плачевно. Напор в пистолете не убавлялся и мощное давление выбивало большую часть бензина из ёмкости на землю. Чертыхаясь, сливаем бензин в одну ёмкость и платим ещё за два литра (а тогда он был дорогой). Заправщик орёт из своей каморки: «Вставылы? - Вкулучаю!»
Половина дорогого топлива вновь на асфальте, и в довершении всего, свитер Ильи сползает с плеч и мягко приземляется в бензиновую лужу. Да уж! С «бензолом» мы просуетились изрядно, да и разит от нас - не покуришь. Окинув взором залитые солнцем горы, мы вновь повеселели. Ведь ночевать мы будем уже где то там, где нас ждут новые открытия! Ну пускай эти открытия будут не всемирного масштаба, а ограничатся новыми находками важными для двух энтомологов. Ещё почему то хотелось приключений – явно не здоровое желание. Всё это нам судьба щедро отпустила, догнала и добавила ещё. Водружаем на себя рюкзаки и сворачиваем к ущелью, по которому протекает речка Муха.
Посёлок закончился быстро, но ещё долго нас окружали большие дачи и заброшенные дома отдыха различных предприятий находящихся зачастую за тысячи километров отсюда. Помню меня это тогда удивило, что какой то свечной заводик в Самаре (мечта отца Фёдора из «12 стульев»), не применено должен иметь свой дом отдыха на Кавказе. А с другой стороны - где же начальству отдыхать? На протяжении пары километров идём как по Чернобылю. Дома, строения и не души.
Медленно, но верно поднимаемся всё выше и выше. Дачи закончились и дорога нырнула в лес. Пройдя с пол километра, сворачиваем направо, облюбовав место для лагеря рядом с каменным курганом. Каменные пирамиды попадались частенько, являя собой линию обороны во время второй мировой. Установили палатку, раскочегарили примус. При беглом осмотре, под камнями, обнаруживаю Carabus exaratus. Хоть и не редкие жучки для Кавказа, но какие красивые! Да и в моей коллекции стоит всего один жук пойманный Ильёй в прошлом году.
Неподалеку от палатки, двухметровый забор с бетонным основанием, разделял лесной склон на зону для простых смертных и Тебердинский заповедник. Меня поразила эта «китайская стена». Забор тянулся через горы, ущелья, скалы, пересекая бурные реки, причем окружающий ландшафт не пострадал от строительных работ. Вековые деревья росли в полу метре от забора. Илья просветил, что здесь вкалывали чехи, а материал подвозили вертолётами. За той стороной забора, трава достигала полутора метров, к тому же частенько раздавалось пыхтение,сопение и другие звуки настораживающие нас. Нет, туда не полезем! А жуки и бабочки через забор сами к нам перелетят.
Разбили лагерь, на примусе варится суп. Наступающие сумерки сменяют жару на бодрящую свежесть. Облачаюсь в свою «пижаму» - ватные штаны - «смерть альпиниста». Илья тактично пытается сдержать смех, что ему удаётся с трудом. Я успел закопать 15 ловчих стаканов, заправленных ватой с уксусной кислотой. Воображение услужливо рисовало картину, как в них попадаются, крупные, красивые и непременно редкие карабусы. Сладкие мечты прервал Илья.
- Кушать подано!
На аппетит жалоб не было. После супа, заложили на варку кашу. Среди просветов в кронах деревьев, на фоне темного неба, ярко горели заснеженные вершины гор, подсвеченные заходящим солнцем. Мы курили в полной тишине, наслаждаясь закатам. Идиллия прервалась самым грубым образом. С начало раздался многочисленный непонятный шум и треск ветвей. Всё это напоминало двигающее на пролом стадо, как минимум, бешеных носорогов. Мы вскочили и испуганно переглянулись. Грохот нарастал. Источник переполоха двигался к нам со спины, заботливо укрытым от нашего взгляда, каменным курганом.
В голове промелькнуло, что стадо «бешеных носорогов», на него не полезет, а будет огибать и выпрет прямо на нас. В 20 метрах проносится бурая масса, состоящая из кабанов разного калибра, и скрывается в чаще не обратив на нас никакого внимания. Рожи у нас вытянулись, и ложки попадали из рук. Илья первый пришел в себя, и дрожащим голосом выдавил:
- А кто это?
- По моему кабаны. - не менее дрожащим голосом ответил я.
- А, чего же они бежали?
И тут, рядом раздаётся многоголосый волчий вой, визг и лай.
- Я понял, от кого они бежали!!!- синхронно завопили мы.
В просветах между деревьями промелькнули две зверюги с непропорционально длинными передними ногами. Оружия у нас нет никакого. От людей отошли на пару км точно. Своё спасение видим только в костре. Лихорадочно натаскиваем веток на камни, поливаем бензином и запаливаем, всё это дело. Дружный вой и визг раздаётся снова, но уже чуть дальше, но мне казалось, что волки бросили кабанов и обложили нас. (Зверьё в заповеднике не пуганное, да и я, их видел только в зоопарке, поэтому не удивительно, что мы наложили в штаны).
Между тем время идёт, сумерки сгущаются, а нам кажется, что волки рядом. С помощью фонаря освещаем окрестности и то тут, то там, замечаем движение. Луч фонаря мечется между деревьями, но ничего интересного не обнаруживает.
Костёр просит «добавки», а за ветками надо топать в темноту, что по нашему мнению было бы полным безумием. Костёр догорает, темнота сгущается, а страхи наши растут. Посовещавшись, решаем лезть на дерево. Рассовываем по карманам спички, сигареты, фонарик, фляжку с водой (сейчас бы вместо неё взял бы фирменного, настоянного на боярышнике, батиного самогона и пущай хоть динозавры приходят). Я беру с собой маленький радиоприёмник, и лезу на дерево. Удобно располагаемся на ветвях, на высоте трёх метров. Утешаем себя тем, что надо только до утра продержаться, волки уйдут, встанет солнце и настанет коммунизм, а со следующей ночёвкой мы что нибудь придумаем. При каждом подозрительном шорохе включаем фонарик и в его луч периодически попадались чьи нибудь светящиеся глаза. Воображение услужливо дорисовывает остальные части тела, скрытые темнотой и вот перед нами типичный волк – мутант питающийся туристами.
Костёр скончался, даже угли не горят. Тьма поглотила нас полностью. К темноте добавляется горный холод и сырость. По приёмнику ловившем всего одну волну, транслировали какие то симфонии. Заслушавшись, роняем фонарик на землю. Из источников света остались только спички. Через пару часов сидения, всё это нам наскучило.
- Волки наверняка ушли, полезли вниз. – Предложил Илья. Я, с ним был солидарен. На пол пути к нашей родной земле раздался оглушительный звон крышки кастрюли. Спуск был прекращён, а пламя спичек выделило из темноты пару злобных глаз прямо под нами.
- Чорт! Они нашу кашу жрут!
Ни о каком «досрочном спуске» не могло быть и речи. Твёрдо решаем ждать утра. Руки и ноги страшно затекли, а задницы приняли форму веток. Томительно потянулись часы ожидания. Уперев взгляд в любую точку, видим синее мертвенное свечение. Первый раз в жизни вижу как светятся гнилушки. От холода трясёмся вместе с деревом.
Рассвет не спешит. Вершины гор ярко горят освещённые солнцем, а у нас в ущелье не видно вытянутой руки. Эх, скорее бы солнышко! Промучавшись так до пяти часов утра, решили спуститься. Дёргаем жребий. У меня короткая спичка. Спускаюсь вниз. Одеревенелые ноги плохо слушаются. Лихорадочно нашариваю в траве упавший фонарик и осматриваюсь кругом. - «Прям как Рембо»- проносится в голове.
- Чисто. Давай вниз.- Командую Илюхе.
Нырнув в палатку, мгновенно отключаемся.

Пробуждение, мало чем отличалось от похмельного синдрома. Голова раскалывалась от бессонной ночи и пачки выкуренных сигарет на дереве. Илья, тихо, мирно видел сны в своём спальнике. Холод ДИКИЙ! К тому же в ушах стоит звон колокольчиков и палатка странно подёргивается. На ум пришёл стишок: в потолке открылся люк, не пугайся – это глюк.
«Нет, на глюк не похоже. Кого там носит?» Выползаю из палатки с перочинным ножом «Тайга» и вижу трёх небольших коров и бычка с колокольчиками из консервных банок на шеях. «Откуда здесь коровы?». Крупно рогатый скот развлекался тем, что по очереди прыгал через палатку, задевая копытами за растяжки. Волосы встали дыбом, когда представил, как милый бычок – шалун спотыкается и падает на палатку. Разгоняю стадо, семеня в своих зимних шароварах. От души желаю парнокопытным, быть съеденными волками.
Осматриваю место ночной трагедии. Следов в лагере много. Вот кто то сожрал кашу. Рядом с палаткой куча перьев, а ведь вчера её не было. На пеньке развалился здоровенный кот – мутант. В родне у него точно был дикий предок. Презрительно сощурив глаза, выставив сытый живот, тварюга с пренебрежением наблюдала за мной. Нервы мой сдали, и организм получил долгожданную разрядку с помощью вопля:
- Ах ты сука! Это ты сожрал кашу и пугал нас горящими глазами!
Котик не стал ждать дальнейшего развития человеческого психоза, и ловко увернувшись от брошенного камня, скрылся в кустах. От всех пережитых, бестолковых ночных страданий, ноги тряслись и я сел на пенёк, на котором лежал кот. Закуриваю, хотя лёгкие напичканы никотином ещё с ночи. Наличие коров и кота наводило на мысль, что человеческое жильё гораздо ближе, чем мы думали. «Ё-маё! Я, же стаканы не проверил!» Направляюсь к ближайшему стакану и вытряхиваю из него пять карабусов экзаратусов. В остальных картина та же. Усталость после ночи как рукой сняло. Бужу Илюху и радостно сую ему под нос своих жуков. Он не разделяет моего бурного восторга. Вытащить его из спальника может только пара аполончиков, но за ними нужно лезть выше в горы. Пока Илья зевает, хватаю кастрюльку и бегу к речке, что шумит в двухстах метрах. Свежий кофе «Ещё одно утро в Арктике, Несткафе» вернул нам силы и жизнерадостность. День только начинается и что он принесёт нам хорошего – мы ещё не знаем. О плохом (грядущей ночёвке) стараемся не думать.
Свернув лагерь, выходим на дорогу и направляемся дальше, к перевалу Эпчик. Граница заповедника проходит рядом, а дорога петляет и частенько заходит на территорию заповедника. В таких местах расположены кордоны.
Через четыреста метров упираемся в шлагбаум. Вот и первый кордон. (мы знали, что всего их четыре). Рядом домик лесника. Понятно, откуда коровки и котик. Во дворе играют мальчик и девочка лет пяти – шести. Наверное внуки. Выходит хозяин. Мужик, лет пятидесяти, крепкого телосложения. Делаем самые услужливые лица и тепло с ним здороваемся. Беседовали минут двадцать. Рассказали о ночном проишествии. Лесник нас успокоил по части волков, но предостерег по поводу медведей. Просим разрешения оставить свой вещи, а сами на легке отправиться дальше, если можно. Получив согласие, кидаем рюкзаки и уходим по дороге дальше. Детям протягиваем мешочек с конфетами. Подъём всё выше и выше, и конца и края петляющей дороге не видно. Кругом луга, цветы. Над всем этим великолепием носятся осы, шмели, бабочки. Мне больше всего понравились представители сетчатокрылых - аскалафы (какой то гибрид стрекозы и бабочки). У нас в области они тоже есть, но мало. На разнотравье собираю бронзовок рода Potosia. Под лошадиным навозом выкапываю пару геотрупов. Рядом воюют из-за навоза орды гимноплевров. Всё прекрасно, но Илья откровенно скучает. Его «дичи» пока нет.

Луговое разнотравье сменяется какими то пальмочками, обглоданные баранами. Такие кустики я видел в оранжереях в цветочных горшках. Углубляемся в лес. Напарнику это не нравится, т.к. бабочек там нет, но зато там поваленные деревья, а под ними могут быть карабусы. Под первым же бревном ловлю кавказский подвид C. convexus. Через минуту вытаскиваю карабус коениги. Под следующим, пара симпатичных жучков, похожих на карабусов, с мощными челюстями - цихрус старки. Под каждым!!! Бревном были новые для меня жуки. Видит Бог, я был на седьмом небе от счастья! Илья не мог спокойно лицезреть мою радость и активно включился в сбор. Нет бабочек, хоть жуков наловлю!- Объявил он, и ухватившись за ближайшее бревно, с натугой перевернул его. Под бревном предавалась любовным утехам парочка карабус коениги. Они не простили Илье такого хамства и залепили в алчное лицо энтомолога струю секрета. Напарник поступил как истинный естествоиспытатель. Зажав обидчиков в кулаке он громко звал на помощь. Пришлось промывать отравленные места минералкой, что набрали у источника. Глаз сильно покраснел, а на щеке возник волдырь. После этого случая, я и сам с опаской переворачивал брёвна, опасаясь не только кавказских гадюк, но и попасть под химический обстрел.
Илье то же улыбнулась удача, и он со счастливым видом, сверкая кровавым глазом как терминатор, засовывал в пакетик аполло. Поймал таки! Бабочка была незнакома мне. Очень крупная, немного полётона.
Аппетит разыгрывался. Хотелось дойти до парнасиус нормана. Перекусив бутербродами и запив их кубиками галины бланки, топаем дальше к перевалу. Обернувшись назад любуемся на панораму гор и с сожалением отметили, что идти надо было из Теберды в противоположную сторону по реке Муха, а не к перевалу Эпчик. Стоило подняться по крутому склону от села вверх и дальше идти по хребту. Там уже лежали шапки снега, значит высоты благоприятны для нормани.

Остановились пополнить запасы воды у горного ручья. От берега шарахнулись несколько форелей. Присев на корточки моем руки и заполняем тару ледяной водой. Солнце светило в спину и на воде проецировались две наши тени. С сзади на нас бесшумно надвигалась чужая тень, больше наших двух вместе взятых. Илья заметил её тоже, и изменился в лице. Моё сердце нехорошо ёкнуло, а на голове зашевелились остатки волос.
- «Наверно медведь, о которых нас предупреждал лесник» - мелькнула мысль. Медленно разворачиваемся, и видим бородатого мужика: худого как трость, с гигантским рюкзаком за спиной. В руках красовался хлыст импортного удилища.
- Здорово ребята! - С натяжкой произнёс он. Наши вытянутые рожи его наверно испугали.
- Сигаретки не будет? Я тут уже месяц живу дикарём. Форель ловлю. Сигареты кончились, а до Теберды топать далеко. Сам с Питера.-
Пока выслушивали его монолог, пришли в себя. Вот тебе и «дикие места». Наводим у него справки о местном зверье (медведях, волках....). Рыбак нас успокаивает, говоря, что за месяц опасных не видел. Дарим ему пару пачек сигарет и прощаемся.

Продолжаем подъём. Дорога переходит в тропу. Где то должен быть четвёртый кордон. Предыдущие два мы смогли пройти стороной, благо горы позволяли. Перед нами открывались чудесные картины. Ущелья и распадки с клочьями тумана, горные хребты и скалистые отложения на которых как то умудрялись рости деревья. А выше раскинулись альпийские луга! Там и летают Илюшкины нормани, но до них ещё топать и топать. Дорога постепенно перешла в тропу, да и та проходила в опасной близости от пропасти. Тропка затерялась на поляне с гигантским вывалом леса. По слухам здесь сходил ледник. Место навевало жуть и идеально подходило для съёмок фильма «Сталкер». А где же перевал? Мысленно прокручиваем дорогу назад и вспоминаем, что был мост через речку, выводящий на другую сторону ущелья. На другой стороне виднелась дорога и сруб. Наверняка это четвёртый кордон. Дорога шла в сторону перевала. Легко представить нашу досаду. Здесь не пройти, ну ни как. А назад до развилки около трёх км, плюс три км до сруба, да до перевала не меньше. А дорога до первого кордона, где наши шмотки! Как вспомнишь сколько идти – плохо становится.
Перекусываем и наблюдаем за срубом. Через некоторое время появилась дородная женщина, мускулатурой и ростом смахивающая на снежного человека. Эта дама с лёгкостью рубила дрова колуном. Мы бурно обсуждали достоинства женщины и очень хотелось перебраться и организовать здесь лагерь, рядом с перевалом. В разговор вмешались собаки. Пять здоровенных лаек выстроились на той стороне ущелья, и с остервенением лаяли на нас. «Красавица гор» отложила топор в сторону и поднеся ладонь к глазам попыталась рассмотреть причину, взбудоражившую собак. В этот момент она здорово смахивала на Илью Муромца с картины «Три богатыря». Мы с Ильёй не тянули даже на Алёшу Поповича. Делать нечего, надо идти назад, отложив поход на перевал на следующий день. Спуск был долгий и нудный. Ноги гудели, а кончики пальцев нещадно болели. Илья ехидно посоветовал постричь ногти не ногах. Опухоль с глаза у него сходила и настроение улучшалось.

Перекуривая очередной раз в кустах, мы увидели, как должны настоящие энтомологи ездить «за бабочками». По дороге шёл молодой парень в белоснежном адидасовском костюме и таких же кроссовках, от которых несло крутой фирмой за версту. Для 91 года это было круто! Поигрывая бамбуковой палочкой как тростью, парень внимательно осматривал склоны. У нас были такие же бамбучины от складных сачков. Позади шёл местный, ведя осла, навьюченного вещами. Мы не решились выйти, сомнительно, что он захочет с нами общаться. Да, этот дойдёт до перевала и не вспотеет.
Немного не дойдя до нашего лесника, мы в волю напились воды (в три захода) из речки. Вода в животах булькала при каждом шаге, а глотка требовала ещё. Какими же мы были глупцами! Расплата за жадность последовала через пять минут. Подойдя к домику лесника, были приятно удивлены тем, что наши рюкзаки были убраны с земли в тень, под навес, на лавку. Навстречу нам шёл радушно улыбаясь хозяин, держа в каждой ручище по здоровенной пиале с холодным кислым молоком. Мы выпили ВСЁ!, боясь осквернить местные традиции гостеприимства (дикие нравы!). После этого молча надели рюкзаки, что само по себе уже являлось подвигом, и побрели на выход. Шлагбаум естественно был закрыт. Нагибаясь под ним пришлось сжать зубы. Страхи, что вода с молоком хлынет из ушей, не оправдались.

Местный напиток отлично утолил жажду и мы в хорошем расположении духа готовились к ночёвке на старом месте. По поводу ночных страхов , было принято соломоново решение: - «Чтобы ночью не бояться, надо уснуть до того, пока начнётся весь геморрой». В дальнейшем мы так и поступали. Ложились спать в сумерках, предварительно накурив в палатке и нагонявшийся по горам за день, засыпали без «задних ног». Только утром, рассматривая следы многочисленных ночных визитёров, строили предположения, кто бы это мог быть, абсолютно не горя желанием увидеться с ними лицом к лицу (или точнее сказать – морде).

Так закончился первый день.

P.S. Взято из моего письма к О.А. Полумордвинову, секретаря Пензенского отделения РЭО, моего друга и коллеги.